Слово «демократия» стало сегодня расхожим – им называют едва ли не любое общественное устройство, кроме разве что абсолютной монархии где-нибудь в Саудовской Аравии. Совершенно неприлично для политиков большинства стран было бы заявить, что демократия им не нужна. Но расхожие слова нередко утрачивают смысл. Так, наши предки благодарили друг друга, говоря «спаси Бог», а сегодня, произнося «спасибо», мы даже не задумываемся, что означают эти звуки. Просто вежливое слово.
Так в чем же смысл демократии? В регулярных выборах властителей? Но они проходят по-разному в республиках парламентских и президентских, не говоря уж о том, что во многих демократических странах есть никем не избираемые монархи. Или суть демократии в гарантиях гражданских свобод? Но и они не везде одинаковы. Достаточно сказать, что первой демократией в мире называют древние Афины, где правами обладали только самостоятельные мужчины, к тому же только местные уроженцы, где человека могли приговорить к смертной казни только за высказанные им идеи, как приговорили Сократа. Да и строилось благополучие Афин на рабском труде. Государство, где творились бы такие вещи сегодня, никто не назвал бы демократическим.
И совместима ли демократия с христианством? Она ведь провозглашает как высшую ценность достоинство и права человека, а христиане много говорят о недостоинстве человека, о его обязанностях по отношению к Богу и ближнему. Разве это не взаимоисключающие вещи?
Действительно, само понятие демократии родилось помимо христианства, в древней Греции. Смысл его был в том, что все главные вопросы решают полноправные граждане, которыми тогда были, конечно, только экономически самостоятельные мужчины, владельцы домов и земельных наделов. Не только у греков, но и практически у всех народов древности главные вопросы решало народное собрание. Но именно греки отладили сложные механизмы такого правления и объяснили его смысл.
Один из первых теоретиков демократии, Аристотель определял ее так: «правление неимущего большинства ради собственного блага». Много позже русский философ Василий Розанов скажет иначе: «Демократия – это способ, с помощью которого хорошо организованное меньшинство управляет неорганизованным большинством». Действительно, любые механизмы могут использоваться очень по-разному, и нередко получается так, что демократические процедуры служат совершенно иным целям, чем те, ради которых они создавались.
Еще Аристотель предупреждал о главном недостатке этого строя: настроения толпы слишком переменчивы, ей слишком легко манипулировать. Один из главных поборников демократии в двадцатом веке, Уинстон Черчилль, сформулировал это так: «лучший аргумент против демократии – это пять минут беседы с обычным избирателем». И тем не менее, он же оставил нам свое знаменитое изречение: «все другие способы, когда-либо испробованные человечеством, ещё хуже».
Похоже, что в целом человечество согласилось с этим выводом, отказавшись от большинства других способов в пользу демократических процедур. Но сами по себе процедуры ничего не гарантируют. Тот же Сократ был казнен самым демократическим из всех существовавших тогда способов: приговор выносили сразу пятьсот независимых присяжных!
И сегодня мы видим, как вполне «демократическими» методами развязываются кровавые войны, или как меньшинство навязывает свою волю большинству: например, требует признания браком любых отношений, в том числе и между однополыми людьми. И законодательство западных стран идет им навстречу: ведь иначе будут ущемлены права человека! А чтобы меньшинства ни в чем не чувствовали себя обделенными, сиротские приюты обязываются давать на усыновление детей и разнополым, и однополым «супругам». Равенство должно быть во всем!
Христианину трудно, просто невозможно согласиться с такой формальной демократией, а по сути – диктатурой меньшинства. Но это совсем не значит, что сама идея народного самоуправления или прав человека порочна. Христианин признает, что человек, созданный по образу Божию, обладает неотъемлемым достоинством. Но он дополнит эту истину другой: люди после грехопадения несовершенны и склонны к порокам, а значит, идеальных решений не будут принимать ни всесильные монархи, ни благородные аристократы, ни обезличенный электорат. Суть в том, чтобы заложить возможность для исправления сделанных ошибок, и если демократические процедуры полезны в этом отношении, их можно приветствовать.
В конце концов, верующие христиане сами в нынешнем мире – меньшинство, и они могут говорить о защите своих прав. Например, права публично носить крест и отмечать не «зимние праздники», а настоящее Рождество Христово, даже если это кому-то и не нравится. Да, в западном мире сейчас и это порой приходится отстаивать – и в этой борьбе христиане будут на стороне подлинной демократии, подлинных прав человека.
Ведь само это понятие вовсе не означает, что всякий человек всегда прав, что ему следует во всем уступать. Вовсе нет, как сформулировал это христианин Гилберт Честертон, «первая из самых демократических доктрин заключается в том, что все люди интересны». То есть мнение каждого имеет значение, даже если это мнение неверно; навязать ему истину силой – невозможно.
Но не тому же ли учит и христианство? Нет на свете людей безгрешных, но нет и людей ненужных, которых можно списать со счетов. Когда-то в старину христианство напоминало самодержцам, в чем подлинный смысл царской власти, аристократии – в чем истинное благородство. Сегодня оно может и должно напомнить парламентам и президентам, какова истинная цена человеческой воли, каково достоинство человеческой свободы. Демократия – всего лишь инструмент, свобода во Христе – вот цель.
