Болезнь всегда приходит, когда ее не ждут, и одним ударом вырывает человека из привычной жизненной колеи. Александр Солженицын в повести «Раковый корпус» так описал эту ситуацию: «В этот первый же вечер в палате Павлу Николаевичу стало жутко. Твердый комок опухоли — неожиданной, ненужной, бессмысленной... притащил его сюда, как крючок тащит рыбу, и бросил на эту железную койку... Захлопнулась вся прежняя жизнь, а здесь выперла такая мерзкая, что от нее еще жутче стало, чем от самой опухоли. В несколько часов Русанов как потерял все положение свое, заслуги, планы на будущее — и стал семью десятками килограммов теплого белого тела, не знающего своего завтра».
В разных культурах древности болезнь осмыслялась по-разному. У африканцев, индейцев или чукчей болезнь считалась знаком свыше, а заболевший человек окружался суеверным почтением соплеменников как избранник, «одержимый богами» и стоящий на пороге иного мира. Напротив, — в Индии, Китае, на Ближнем Востоке болезнь понималась как кара, наказание за прегрешения, поэтому кое-где больного могли даже побить палками, — из самых лучших побуждений, чтобы помочь ему искупить вину и, если суждено — быстрее поправиться.
Однако, несмотря на такие различия, всеми народами болезнь единодушно воспринималась как событие таинственное, религиозное. По этой причине миссия исцеления и попечения о больных отводилась посвященным — служителям религии. Само понятие «исцеление» означает не просто устранение телесного недуга, но восстановление нарушенной цельности духа, души и тела в человеке, следствием чего и бывает болезнь. Не случайно, каноны древней медицины подразумевали нераздельность физического и психического начал в человеке. Состояние каждого телесного органа трактовалось в тесной связи с соответствующими страстями души: например, болезни печени связывались с гневливостью, сердца - со страхом и малодушием, желудка — с тоской и унынием.
В библейских повествованиях немало рассказов о чудесных исцелениях, которые совершаются Божиими избранниками. Но это уже не рядовая помощь больным в их страданиях, а явления силы Господней. Болезнь есть символ опасного состояния, свойственного грешному человеку. Получая сверхъестественное исцеление от неподвластного простым врачам недуга, человек призывается к новой жизни - и потому Иисус Христос говорит исцеленному: «вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже» (Ин. 5:14).
Христианское отношение к болезням парадоксально, как, впрочем, и все христианство. Возьмем свидетельство из «Отечника» - книги о жизни древних монахов-подвижников: «Один старец часто болел. Случилось ему в течение одного года не болеть; старец очень скорбел об этом и плакал, говоря: оставил меня Господь мой и не посетил меня». Такое понимание болезней, — как душеспасительных божественных прикосновений, может показаться безнадежно устаревшим в век всеобщей диспансеризации, ультразвуковой диагностики и лазерной хирургии...
Однако именно с этой древней мудростью неожиданно перекликается современная философия. Французский мыслитель Эмиль Сиоран, которого никак нельзя заподозрить в «клерикальности», пишет: «Если человек смог покинуть общество животных, то, конечно, только потому, что он был более предрасположен и более восприимчив к болезням, чем они. И если ему удается удерживаться в своем нынешнем состоянии, то именно потому, что болезни не перестают ему в этом помогать... Болезнь убирает все внешнее и рассеивает его лишь для того, чтобы открыть для нас предельную реальность, а порой и невидимое».
Этот вывод позволяет по-новому взглянуть на биографии великих личностей. Многие из них немалую часть жизни провели под бременем тяжелых хронических болезней. От мигрени, которую часто называют «болезнью великих людей», страдали Юлий Цезарь и Мария Тюдор, Блез Паскаль и Альфред Нобель. Душевным расстройствам были подвержены Джонатан Свифт, Генрих Гейне, Феликс Мендельсон, Константин Батюшков, Винсент Ван Гог. Приступами эпилепсии страдали Александр Македонский и апостол Павел, Петр I и Наполеон, Байрон и Достоевский. Величайшие произведения Бетховена созданы уже после того, как композитор потерял слух.
В 1623 г. английский поэт Джон Донн написал книгу, которая называется «Обращения к Господу в час нужды и бедствий». Она состоит из размышлений и молитв на одре смертельной болезни, и ее невозможно читать без содрогания. Это уникальное свидетельство душевных переживаний человека на грани жизни и смерти. По убеждению Донна, высшее значение болезни состоит в том, что в этом состоянии человек может неожиданно столкнуться с Богом, как некогда библейский Иаков: «Оставленный друзьями и врачами, человек предстоит Богу — тогда Бог может подступиться и бороться с этим Иаковом, с этим сознанием, распахнутым навстречу Богу — бороться, чтобы вывихнуть это сознание и через то открыться человеку, который иначе не решается взглянуть на Бога лицом к лицу, и видит Его лишь в отражениях».
Ныне прозрения великого поэта звучат «гласом вопиющего в пустыне»: теперь ведь не принято искать в болезнях — как и во всем остальном — некоего высшего смысла. Метафизика не в моде, уважение — только осязаемым фактам. Один из таких «медицинских фактов» состоит в том, что люди продолжают болеть, причем гораздо чаще, чем в старые времена. Если раньше в случае серьезной болезни человек задумывался о вечном и звал священника, то теперь сами врачи превратились в жрецов нового культа телесного здоровья, ставшего для миллионов главным смыслом существования. Но от темпов медицинского прогресса не отстают и сами болезни, которые, словно головы мифического дракона, после каждого удара восстают с новой силой, зловещие и неизлечимые. Быть может, это повод задуматься: человек ли должен рабски служить своему телу, или все-таки тело человеку? Может, тогда и болезней станет меньше?..
В разных культурах древности болезнь осмыслялась по-разному. У африканцев, индейцев или чукчей болезнь считалась знаком свыше, а заболевший человек окружался суеверным почтением соплеменников как избранник, «одержимый богами» и стоящий на пороге иного мира. Напротив, — в Индии, Китае, на Ближнем Востоке болезнь понималась как кара, наказание за прегрешения, поэтому кое-где больного могли даже побить палками, — из самых лучших побуждений, чтобы помочь ему искупить вину и, если суждено — быстрее поправиться.
Однако, несмотря на такие различия, всеми народами болезнь единодушно воспринималась как событие таинственное, религиозное. По этой причине миссия исцеления и попечения о больных отводилась посвященным — служителям религии. Само понятие «исцеление» означает не просто устранение телесного недуга, но восстановление нарушенной цельности духа, души и тела в человеке, следствием чего и бывает болезнь. Не случайно, каноны древней медицины подразумевали нераздельность физического и психического начал в человеке. Состояние каждого телесного органа трактовалось в тесной связи с соответствующими страстями души: например, болезни печени связывались с гневливостью, сердца - со страхом и малодушием, желудка — с тоской и унынием.
В библейских повествованиях немало рассказов о чудесных исцелениях, которые совершаются Божиими избранниками. Но это уже не рядовая помощь больным в их страданиях, а явления силы Господней. Болезнь есть символ опасного состояния, свойственного грешному человеку. Получая сверхъестественное исцеление от неподвластного простым врачам недуга, человек призывается к новой жизни - и потому Иисус Христос говорит исцеленному: «вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже» (Ин. 5:14).
Христианское отношение к болезням парадоксально, как, впрочем, и все христианство. Возьмем свидетельство из «Отечника» - книги о жизни древних монахов-подвижников: «Один старец часто болел. Случилось ему в течение одного года не болеть; старец очень скорбел об этом и плакал, говоря: оставил меня Господь мой и не посетил меня». Такое понимание болезней, — как душеспасительных божественных прикосновений, может показаться безнадежно устаревшим в век всеобщей диспансеризации, ультразвуковой диагностики и лазерной хирургии...
Однако именно с этой древней мудростью неожиданно перекликается современная философия. Французский мыслитель Эмиль Сиоран, которого никак нельзя заподозрить в «клерикальности», пишет: «Если человек смог покинуть общество животных, то, конечно, только потому, что он был более предрасположен и более восприимчив к болезням, чем они. И если ему удается удерживаться в своем нынешнем состоянии, то именно потому, что болезни не перестают ему в этом помогать... Болезнь убирает все внешнее и рассеивает его лишь для того, чтобы открыть для нас предельную реальность, а порой и невидимое».
Этот вывод позволяет по-новому взглянуть на биографии великих личностей. Многие из них немалую часть жизни провели под бременем тяжелых хронических болезней. От мигрени, которую часто называют «болезнью великих людей», страдали Юлий Цезарь и Мария Тюдор, Блез Паскаль и Альфред Нобель. Душевным расстройствам были подвержены Джонатан Свифт, Генрих Гейне, Феликс Мендельсон, Константин Батюшков, Винсент Ван Гог. Приступами эпилепсии страдали Александр Македонский и апостол Павел, Петр I и Наполеон, Байрон и Достоевский. Величайшие произведения Бетховена созданы уже после того, как композитор потерял слух.
В 1623 г. английский поэт Джон Донн написал книгу, которая называется «Обращения к Господу в час нужды и бедствий». Она состоит из размышлений и молитв на одре смертельной болезни, и ее невозможно читать без содрогания. Это уникальное свидетельство душевных переживаний человека на грани жизни и смерти. По убеждению Донна, высшее значение болезни состоит в том, что в этом состоянии человек может неожиданно столкнуться с Богом, как некогда библейский Иаков: «Оставленный друзьями и врачами, человек предстоит Богу — тогда Бог может подступиться и бороться с этим Иаковом, с этим сознанием, распахнутым навстречу Богу — бороться, чтобы вывихнуть это сознание и через то открыться человеку, который иначе не решается взглянуть на Бога лицом к лицу, и видит Его лишь в отражениях».
Ныне прозрения великого поэта звучат «гласом вопиющего в пустыне»: теперь ведь не принято искать в болезнях — как и во всем остальном — некоего высшего смысла. Метафизика не в моде, уважение — только осязаемым фактам. Один из таких «медицинских фактов» состоит в том, что люди продолжают болеть, причем гораздо чаще, чем в старые времена. Если раньше в случае серьезной болезни человек задумывался о вечном и звал священника, то теперь сами врачи превратились в жрецов нового культа телесного здоровья, ставшего для миллионов главным смыслом существования. Но от темпов медицинского прогресса не отстают и сами болезни, которые, словно головы мифического дракона, после каждого удара восстают с новой силой, зловещие и неизлечимые. Быть может, это повод задуматься: человек ли должен рабски служить своему телу, или все-таки тело человеку? Может, тогда и болезней станет меньше?..
