«В 27 день января 1725 года, после полудня государь стал к кончине приближаться, — пишет о последних минутах жизни Петра I один из его ближайших сподвижников, — тотчас призваны были два архиерея. И когда один из них о смерти и воскресении Христовой вспомнил, государь посилился приподняться и пересохшими устами еле вымолвил: “Вот то едино, что меня услаждает и жажду мою утоляет…” Через некоторое время удар в большой соборный колокол возвестил о смерти Его Величества».

Петр умер как истинный христианин, с последней мыслью о Боге. Однако на протяжении всей жизни первого русского императора его отношения с религией были довольно сложные. Такие черты древней русской набожности, как постничество, земные поклоны, паломничество и любовь к колокольному звону, отличавшие его отца — царя Алексея Михайловича, были не в духе Петра. Еще в юности молодой царь часто пропадал в Немецкой слободе, где усвоил протестантскую религиозность. Под ее влиянием Петр стал рассматривать веру как необходимый инструмент помощи в делах земных, Церковь же — как помощницу в деле утверждения государственного могущества. Вслед за протестантами Петр сводил цели христианской жизни с небес на землю.

Эти новые начала европейского мировоззрения соединялись у Петра с традиционными началами религиозного образования, полученного им в детстве. Петр учился читать по Часослову, знал Псалтирь и Евангелие, изучал церковный устав и богослужебное пение, осваивал русскую историю по летописям и житиям святых. Петр любил церковную службу и порой сам участвовал в богослужении. Будучи уже главой государства он часто пел на клиросе и читал Апостол, однако особенным благочестием все же не отличался. Относясь к внешним церковным обрядам довольно свободно, Петр в тоже время непременно вставал на молитву перед всяким важным делом. А во время пребывания в Карлсбаде, он, по свидетельству очевидцев, "часто удалялся на близлежащую гору для уединенных молитв и богомыслия". Вскоре там установили деревянный крест, обозначающий место царской молитвы.

Петру Первому был свойствен практический взгляд на роль веры в делах государства. Но это не исключало в нем глубокого и живого понимания православия. Первый российский император сознательно, а не только в силу традиции, обставлял церковными церемониями важные государственные события. В своих манифестах, заявлениях, письмах он часто делал откровенные религиозные оценки переживаемых событий. «Быть трудолюбивым и честным, — писал Петр, — вот лучшая политика человека, власть имущего. Приносит она, однако же, мало пользы, если не сопутствует ей благословение Божие». По случаю взятия Азова царь написал: «Победу сию с превеликою радостью приняли, и Господа Бога сердечно благодарили, ибо такие случаи только Ему Единому приписывать достоит». Воззвание к промыслу Божию не было чуждо Петру и при неудачах. Вырвавшись из вражеского окружения, едва не попав в плен, Петр сообщал в Сенат: «Так Господь благоволил, по грехам... Но мню, что праведный Бог может к лучшему сделать».

Благодаря такому религиозному настрою, Петр не мог терпеть вольнодумцев и безбожников. «Кто не верует в Бога, — говорил он, — тот либо сумасшедший, или от природы безумный. Зрячий Творца по творениям познать должен». Один из учившихся заграницей питомцев Петра, будущий знаменитый историк Василий Татищев, приехал в Россию и стал издеваться над Библией и церковными порядками. Узнав об этом, Петр был  в негодовании. Он велел привести его к себе для личного выговора. «Как же ты осмеливаешься ослаблять такую струну, которая составляет гармонию всего тона? — кричал на него Петр. — Да как смел ты, бездельник, без должного уважения касаться и Священного Писания, чем уже успел соблазнить многих». И ударяя провинившегося дубинкой, приговаривал: «Я тебя научу, как должно почитать оное… Не соблазняй верующих честных душ, не заводи вольнодумства. Не для того старался я тебя выучить, чтобы ты был врагом общества и Церкви».

Никогда не проявляя милости к провинившимся, Петр пытался оправдать свою гневливость и неуемную строгость стремлением исполнить волю Божию. Однажды Петр прогнал патриарха Адриана, пришедшего печаловаться за опальных, сказав ему: «Я не меньше твоего чту Бога, и поэтому мой долг заботиться о народе и карать злодеяния. Я думаю, что для Бога нет более приятной жертвы, как кровь беззаконников». Но были и редкие исключения из этого царского правила. Однажды Петр приехал в Смоленск для казни стрельцов. Преступники уже были подведены к плахе, когда из толпы народа к ногам раздраженного государя бросилась настоятельница Смоленского женского монастыря Марфа с рыданиями и громким воплем о помиловании. Эта неожиданная смелость игуменьи так поразила царя, что он подал знак остановить казнь. Помилование преступников вызвало бурю радости, которая охватила и самого царя. В благодарность Марфе за это новое испытанное им чувство прощения Петр приказал, чтоб она требовала от него, что пожелает. Тогда благочестивая игуменья просила построить в ее обители каменный храм вместо деревянного. Просьба ее была исполнена. И весь город помогал ей в этом строительстве.