В 1741 году молодой дворянин Иван Ушаков был определен на воинскую службу в лейб-гвардейский Преображенский полк Санкт-Петербурга. В ночь перед отъездом из дома — родового гнезда в Ярославской губернии совсем еще юный Иван не сомкнул глаз. Он был полон надежд и чаяний от еще неведомого, но обязательно доблестного служения. Что ждет его там: почет, слава, геройские подвиги или разочарование? Недавно вернувшийся со службы родной брат Федор предостерегал Ивана от раздольного быта и увеселений, которые царили в столице среди молодых дворян-офицеров. «Худые сообщества развращают добрые нравы», — говорил Федор, но Иван, казалось, не слушал его. Умом он был уже там, в Петербурге, где жизнь его должна стать ярче и разнообразнее, чем в родном доме.

Через год после поступления Ушакова на службу его повысили в звании за особое усердие и добропорядочность. Иван, казалось, уже привык к веселой и беспечной жизни столичного дворянства, к постоянным праздникам и пирушкам, царившим среди его товарищей-гвардейцев. Так бы это и продолжалось, не стань Иван свидетелем одного происшествия. Один из товарищей Ивана, всегда отличавшийся здоровьем и хорошим настроением, про которых часто говорят — «душа компании», во время очередной пирушки внезапно упал на пол и умер. Он был только на год старше Ушакова. Этот случай потряс всех присутствующих, но на Ивана произвел особое впечатление. Он точно очнулся от сна, вдруг осознав всю непрочность того, что люди называют земным счастьем. Иван решился оставить все, о чем он когда-то мечтал: воинский чин, славу, почет, друзей… чтобы тайно бежать в пустыню. В этот момент ему только исполнился 21 год.

Обладая от природы решительным характером, Иван на следующий день после похорон товарища тайно ушел из Петербурга в поморские леса на берега Северной Двины и поселился в заброшенной избушке. Крестьяне подкармливали его, а местное начальство было недовольно незаконным поселенцем. После императорского указа с требованием «выявить всех, укрывающихся в лесах от закона» Ушакова арестовали. Он не имел при себе никаких документов. При допросе Иван откровенно сказал, что тайно ушел со службы в гвардии, а потому сразу был доставлен в Санкт-Петербург к императрице Елизавете Петровне.

Вместе с караульным Иван Ушаков стоял во дворе у царского крыльца, дожидаясь решения императрицы о своей дальнейшей судьбе. Семья Ушаковых была известна и уважаема как при дворе, так и среди петербургской знати. Весть о том, что Ушаков найден и доставлен во дворец, быстро пронеслась в гвардейских полках. Многие собрались посмотреть на молодого подвижника, смиренно стоящего у крыльца. В этом изможденном человеке трудно было узнать блестящего гвардейца. Кто-то смеялся над ним, кто-то жалел, а кто-то вообще не верил, что это он.

Императрица Елизавета Петровна была набожна и чтила странников, юродивых и монахов. Не упустила она такой возможности и в этот раз, приказав призвать к себе Ивана. Ушакова провели к императрице. Вот как сам преподобный рассказывал об этой встрече:

— Зачем ты ушел из моего полка? — ласково, по-матерински спросила его императрица.

— Для удобства спасения души, Ваше Величество, — с кротостью отвечал Иван.

— Зная фамилию твою и честное служение предков твоих на благо России, не вменяю тебе побега в проступок и жалую тебя прежним чином, — сказала государыня, словно испытывая твердость стремления Ивана к новой жизни, — вступай в прежнее звание.

— Ваше Величество, в начатой жизни для Бога и спасения моей души желаю пребыть до конца, а прежней жизни и чина не желаю, — ответил Иван.

— Для чего же ты тогда не спросясь ушел из полка? К такому деланию и от нас ты мог быть отпущен.

— Если бы тогда просил я об этом, Ваше Величество, то не поверили бы Вы мне, молодому и не испытавшему всей трудности монашеского жития. Теперь же, после убогого моего искуса, утруждаю Ваше Величество просьбой — дайте мне умереть монахом. Видя такую решимость Ушакова, императрица спросила Ивана, где бы желал он подвизаться.

— В Саровской пустыни, Ваше Величество.

Не до конца веря такому твердому устремлению молодого человека, Елизавета Петровна решила оставить его в Александро-Невской лавре Санкт-Петербурга. Через три года Ивана постригли в монахи с именем Феодор. На постриге присутствовала сама императрица. Она часто приезжала к Ушакову и была к нему по-матерински милостива и внимательна. Уважая его подлинное благочестие, государыня, а за ней и весь двор, любила при случае повторять: «В Александре-Невском монастыре я знаю только одного монаха — это Ушаков».

К нему началось паломничество. Все это вызывало зависть у недоброжелателей. Более десяти лет Феодор прожил в Лавре, и все это время на него сыпались доносы и клевета. Ушаков же с завидной настойчивостью просился в Саровский монастырь. Императрица, не веря наговорам, не хотела отпускать от себя «настоящего монаха», но, в конце концов, согласилась. Ушаков уехал сначала в Саров, а затем и еще дальше — в Санаксарскую пустынь. Но неправедные обвинения не прекратились. Уйдя из-под покровительства государыни, Ушаков стал уязвим. В итоге его оклеветали и отправили в монастырскую тюрьму на Соловки. Около десяти лет монах Феодор терпел безвинные узы.