Знаменитый востоковед, филолог, историк, философ, археолог епископ Порфирий (Успенский) был одним из великих русских ученых-энциклопедистов ХIХ века. Родился будущий епископ, по его выражению, «в смиренной Костроме» в 1804 году и в крещении был назван Константином. Его отец занимал скромное положение псаломщика соборного храма. Впоследствии Порфирий с особой теплотой вспоминал свою семью, в которой он научился «доброте, терпению, любви к Богу и людям». «Моя мать, — пишет Порфирий, — научила меня молиться Богу, как молилась сама, сердечно и благоговейно. С тех пор и всю жизнь сладость молитвы была любимой сладостью души моей». С раннего детства он особенно полюбил церковную живопись. В старинных храмах Костромы лики святых «не столько пугали меня, — вспоминает Порфирий, — сколько предостерегали от шалостей; как взгляну на них, а они так и смотрят на меня грозно. Я забегу в одну сторону, а глаза святых будто поворачиваются за мной; я — в другую сторону, а они и там видят меня. Я закрою свои глазенки, и мне слышится, что они говорят: “Смотри же, Костя, не шали, учись и будь умен, да молись Богу и слушайся отца и мать”». Родной семье владыка Порфирий посвящает немало страниц своих воспоминаний, проникнутых сыновней любовью и глубокой благодарностью. В трудные минуты жизни он всегда спешил на родину, в семью, чтобы отдохнуть душой.

Константин Успенский учился в Костромской семинарии, а затем в Петербургской духовной академии. На последнем курсе он принял монашество с именем Порфирий. «В академической церкви облекли меня, еще молодого, — рассказывал епископ Порфирий, — в мантию… Я охотно омонашился на двадцать пятом году от рождения в неприкосновенной девственной чистоте… — и, шутя, добавлял, — полюбил я веру. Эта красная девица весьма степенна, строга, целомудренна и возвышенна. Житье с ней спокойно, приятно и полезно».

После окончания академии начались его профессорско-преподавательские труды. Он учительствовал в Петербурге, Одессе, Киеве, Херсонесе. Был удостоен степени магистра богословия. Киевская духовная академия выбрала его членом-корреспондентом, ученый совет Московского университета присвоил ему степень доктора философии, Новороссийский университет избрал его своим почетным членом.

Где бы ни был владыка Порфирий, он нигде не оставлял свои научные труды. В 1841 году его назначают настоятелем русского храма в Вене. Не теряя времени, он садится за изучение немецкого языка, хотя уже прекрасно знает греческий, латынь, итальянский и французский. Организованная им научная экспедиция в Далмацию принесла множество научных открытий в изучении быта и письменности юго-западных славян.

Два года спустя, согласно решению Святейшего Синода, Порфирия направляют в Иерусалим для ознакомления с жизнью православных христиан в Палестине и Сирии. «Восточные» годы Порфирия ознаменовались новыми исследованиями и научными экспедициями, принесшими ему мировую известность. Ученый монах уже в первый месяц пребывания в Святой Земле пришел к мысли о необходимости создания постоянной духовной миссии в Иерусалиме. «Я плакал, при обозрении здешних православных храмов, — с болью пишет Порфирий в Петербург, — все они находятся в столь жалком положении, содержатся в такой неопрятности и нищете и не имеют почти ничего похожего на дом Божий... Священники так темны и так нерадивы к исполнению своих обязанностей, их положение принижено и убого… Нет более или менее благоустроенных школ для обучения грамоте… Многие легко отступают от православия, вследствие недоверия к греческому духовенству и неблагоразумного поведения последнего…». В Петербурге прохладно отнеслись к идее открытия Русской духовной миссии в Иерусалиме, но Порфирий добился своего. В 1847 году высочайшей резолюцией императора Николая I миссия была учреждена.

Любовь Порфирия к христианам Востока была взаимной. Так, подъезжая к Иерусалиму уже в качестве главы Русской миссии, первое, что он увидел, была толпа встречающих. Казалось, все местное духовенство, во главе с представителем Иерусалимского патриарха, все русские паломники и множество простого народа вышли навстречу посланнику Русской Церкви. Все их надежды на улучшение жизни были связаны с Русской миссией, и Порфирий «не только оправдал, но даже превзошел все ожидания». Благодаря ему, были открыты несколько греко-арабских училищ, духовная семинария для образования сельских священников. Причем попечителем всех патриарших учебных заведений стал начальник Русской миссии. По инициативе Порфирия была открыта типография для издания книг как на греческом, так и на арабском языках для православных арабов, которая имела огромное значение в деле просвещения арабского населения Святой Земли.

Начавшаяся в 1853 году Крымская война, в которую вступила и Россия за интересы Православия на Ближнем Востоке, вынудила Порфирия вернуться в Петербург. В первые годы по возвращении из Иерусалима он плодотворно работает над научными трудами, обобщающими его богатейший опыт исследований христианского Востока. Многие труды самого епископа до сих пор остаются неизданными. «Едва ли когда увидит свет все то, что собрал он в книжных сокровищницах Востока, — пишет о нем один известный историк, — можно только удивляться, каким образом один человек, без всяких помощников, со скудными материальными средствами успел столько поработать». Его рукописные и печатные труды поражают широтой кругозора и энциклопедическим обилием сообщений и изысканий. В то же время Порфирий был искренним и правдивым человеком. Он не терпел неправду, смело выступая с ее обличением, что доставило ему много неприятностей.