Победоносцев! Одна эта фамилия очерчивает целую эпоху в истории России. Редкая судьба для государственного деятеля — стать символом своего времени. Образованнейший человек, крупный ученый-правовед, богослов, писатель, историк, переводчик, четверть столетия он занимал должность обер-прокурора Святейшего Синода. С присущим ему темпераментом и талантом Константин Петрович немало сделал для укрепления традиций и исторической памяти России. Всей своей деятельностью он выражал глубокое убеждение в том, что именно христианская вера является духовной основой общества, гарантом его нравственности и процветания, а Церковь — это основание не только национального русского самосознания, но и государственности, которые нельзя отделять друг от друга. Эти стремления и чаяния Победоносцева снискали ему в среде либеральной интеллигенции множество врагов. Очень метко, согласно царившему в высшем обществе отношению, описал его Блок в поэме «Возмездие» — в образе злого гения:

В те годы дальние, глухие

В сердцах царили сон и мгла:

Победоносцев над Россией

Простер совиные крыла,

И не было ни дня, ни ночи,

А только — тень огромных крыл;

Он дивным кругом очертил

Россию, заглянув ей в очи

Стеклянным взором колдуна…

Как отмечали современники, «Победоносцев для своих оппонентов являлся таким противником, которого нельзя было надменно презирать, почти невозможно на равных оспаривать, которого оставалось только тихо ненавидеть». Об этом ярко свидетельствуют те эпитеты, которыми они награждали Константина Петровича — «великий инквизитор», «князь тьмы», «тиран и изверг», «государственный вампир» и даже «хорек, обучившийся диалектике». Однако все, и противники, и приверженцы Победоносцева, признавали в нем человека государственного ума, колоссальных знаний, неподкупной честности и изумительного трудолюбия.

Родился Константин Петрович в 1827 году в многодетной семье профессора Московского университета. Кроме него в семье было еще 11 детей. Получив хорошее образование в одном из самых привилегированных учебных заведений того времени — училище правоведения, Победоносцев поступил на государственную службу и одновременно стал преподавать в университете. Вот как пишет о себе сам Константин Петрович в письме к императору Николаю II: «По природе нисколько не честолюбивый, я был доволен тем, что имел… не искал никакой карьеры… не просился ни на какое место, но не отказывался, когда был в силах, ни от работы, и ни от какого-либо служебного поручения». Не мог он отказаться и от вызова в Петербург для преподавания юридических наук наследнику престола. Через год по окончании курса Победоносцев возвратился в Москву к своим занятиям. «Я мечтал остаться тут, — писал он, — но моя поездка в столицу решила дальнейшую судьбу мою роковым образом». Его вновь вызвали в Петербург для преподавания, и теперь уже надолго: «Я не мог уклониться из чувства патриотизма, и переехал в Петербург на жительство и службу». Константину Петровичу суждено было стать учителем и советником императора вплоть до самой смерти Александра III. Победоносцев тяжело переживал свое возвышение: «Я стал известен в правящих кругах, — писал он, — обо мне стали говорить и придавать моей деятельности преувеличенное значение. Я попал, без всякой вины своей, в атмосферу лжи, клеветы, слухов и сплетен. О, как блажен человек, не знающий всего этого и живущий тихо, никем не знаемый на своем деле!» И хотя административные полномочия Победоносцева были весьма ограниченными по своему характеру. Самая высокая должность, которую занимал Константин Петрович в государственном аппарате, соответствовала должности министра. Мнение о всесилии Победоносцева, о его необъятной власти, сравнимой с властью самого императора было в русском обществе очень устойчивым.

Однако влияние это на политику российской государственной власти было влиянием идеолога, завораживающего логикой своих суждений и крепкой веры в них. «Константин Петрович был человеком незаурядного ума, живым и отзывчивым, — вспоминал о нем его современник. — Его интересовало всё! Ни к чему не относился он безучастно… И даже в искусстве обнаруживал он солидные сведения, не говоря уже о юриспруденции или церковных вопросах». Однако Победоносцев говорил и писал не только умом, но и сердцем. Он убеждал других в своей правоте во многом потому, что искренне верил в истинность своих суждений. «Константин Петрович был глубоко искренним человеком, — пишет о нем его коллега, хорошо знавший Победоносцева еще по московскому университету. — Я знал его еще в те годы, когда нужно было иметь большое мужество, чтобы в профессорской среде не быть либералом. И в это время Победоносцев имел смелость, подходя к монастырю, становиться на колени… Этот человек никогда не лгал, и всегда сам был искренне убежден в пользе того, что делал!»

Еще при жизни Победоносцев сделался мифом. В своих письмах он неоднократно и с глубоким сожалением говорил о том, что в обществе господствует совершенно ложное представление о его роли в государственных делах: «Мое имя служит предметом пререкания и соблазна у всех так называемых общественных деятелей, читающих газеты. Но многие ли знают меня? — с грустью спрашивал Константин Петрович. — И доброе, и злое мне приписывается… К несчастью, утвердилось всюду фантастическое представление о том, кто я такой. Меня сделали козлом отпущения и за всё, чем те или другие недовольны в России. Такую тяготу так называемого общественного мнения приходится переносить — нельзя и опровергать ее, да никто и не поверит, так укоренилась уже иллюзия неведения, невежества и предрассудка».

Константин Петрович скончался в 1907 году. Начался XX век. Наступала новая эпоха, в которой таким людям, каким был он, места уже не находилось. Победоносцев последовательный в проведении своих политических взглядов, непоколебимый в своей правде, проницательный мыслитель, полемист, мастерски владевший пером, он был самым серьезным противником ненавистников исторической России, скрывавшихся под личиной либералов или революционеров.