И сколько слов пустых. Никчемных. Ненужных. Лишних. Ложных. Легковесных и мелких, словно затертая мелочь.Какими разными бывают слова!
Они могут быть колкими.
Даже ледяными.
Могут стать роковыми.
Бывают слова прощальные...
Но есть слова весомые, густые от переполняющего их смысла. Или зажигательные, лучезарные, живительные. А можно услышать - редко, правда, - простые и добрые слова, от которых тихо веет материнской любовью. Есть и такой цены слова, что за них жизни не жалко...
Но все это - слова человеческие.
Христианство поставило Слово так высоко, как никто и никогда не дерзал. Еще на самой заре философии мыслителей больше всего волновал вопрос о началах: что породило весь мир? Вода? Огонь? Воздух или какая-то другая сила? В сравнении с учениями древних философов, ответ, прозвучавший от христиан, был совершенно необычен: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Бог был Слово». Но не вкралась ли сюда какая ошибка?
"В начале было Слово". С первых строк
Загадка. Так ли понял я намек?
Ведь я так высоко не ставлю слова,
Чтоб думать, что оно всему основа.
"В начале мысль была". Вот перевод.
Он ближе этот стих передает.
Подумаю, однако, чтобы сразу
Не погубить работы первой фразой.
Могла ли мысль в созданье жизнь вдохнуть?
"Была в начале сила". Вот в чем суть.
Но после небольшого колебанья
Я отклоняю это толкованье.
Я был опять, как вижу, с толку сбит:
"В начале было дело", - стих гласит[1].
Так незадачливый доктор Фауст пытается переиначить первые строки Евангелия от Иоанна. Но христиане непреклонны: «И Слово стало плотью, и обитало с нами, полное благодати и истины». Что же скрывается за этими загадочными словами?
Слово Бога и слова человеческие. Его Слово - как «власть имеющего», исполнено силы и могущества. Его Слово рождает время и вечность, мир духовный и мир земной, горы и моря, леса и озера. Он говорит - и в ответ Его песне земля радостно произрастает траву и деревья, вода изводит рыб и пресмыкающихся. Несется Его Слово над лицом земли - и безгласие материи наполняется многоголосьем живых душ, щебечущих и поющих свои песни, напетые мелодией Божественного Слова. И лишь человек создается не только по велению, но и по Самому Образу Божественного Слова: только человек одаряется даром слышать слово, мыслить и говорить.
Бог христиан - это Тот, Кто Сам обращается к человеку и говорит о Себе Самом. Он отрывает Себя в Слове Божественного Откровения. Эти слова - услышанные человеком, записанные им - уже не слова человеческие: в них повсюду слышится один и тот же Вечный Голос Трех Лиц, ведущих вневременный разговор друг с другом.
Божественное Слово - это диалог. Оно звучит не в пустоте: Оно всегда есть призыв. Человеческое же слово становится ответом в молитве.
Бог радостно смотрит, как первый человек Адам нарекает имена животным, проникая своим еще безгрешным взором в самую суть - и выражая её одним словом, словом человеческим, но исполненным уже сыновнего дерзновения.
Тогда, на заре человечества, еще не было слов злых и смертоносных. Они пришли вместе с первой ложью: «Нарушьте запрет - и станете как боги!» Искусительное слово диавола змеиной струйкой просочилось к прародителям, и соблазн так легко стать наравне с Тем, Кто столь Чудесен, оказался сильнее сыновней любви и послушания...
Такова цена злого слова. Слова-хищника, слова-предателя, слова, в общем-то уже давно переставшего быть настоящим словом, превратившемся в обертку от слова. Когда остаются одни обертки - уже не имеет значения, какого они цвета. Они всё равно будут кружить так, как укажет несущий их ветер - чей-то ветер! Но слово истины - непоколебимо. Проходят века, меняются лица - но истина остается той же. И тот, кому дорога истина, будет дорожить своим словом, не уродуя его, не предавая, памятуя, что «от слов своих осудишься - и от слов своих оправдаешься»...
Отче, как в немощи детской,
У самого истока глагола,
Да будут слова наши тяжки,
До краев безмолвием исполнясь.
Мы молимся Тебе, Слово,
От начала бывшее у Бога,
Выговаривающее без речи
Молчания Его глубины...
Боже, Чье Имя заповедно,
Дай каждое слово увидеть
На чернети смерти нашей,
На золоте Твоей славы,
Ограненный гранями света,
Словно камень ясный и твердый,
Со всех сторон огражденным
Сторожевою тишиною[2].
