Когда берешь в руки фотоальбом Бутовского полигона, всматриваешься в лица обреченных на страшную участь, вдруг замечаешь: тот, чья рука только вчера подписывала очередной расстрельный список, вскоре сам оказывался среди обреченных... Злая ирония? Или чья-то злая воля? Был ли в истории век, более кровожадный и человеконенавистнический, чем ушедший двадцатый? Кому дымили трубы концлагерей, кому приносилась эта леденящая душу многомиллионная жертва ГУЛАГов, Освенцимов, Хиросим?

Без сомнения, тому, кто упивается этой болью, страданием, смертью. Тому, кто уже не может не разрушать — ведь чтобы созидать, надо уметь любить, уметь ценить красоту другого и радоваться ей!

«Другого?... Не себя?... Значит, я не самый светоносный и прекрасный? Или я не Люцифер? Некогда самый ближайший ангел к Тому, Кто нынче мне противен? Чьих милостей не выношу — ведь «лучше быть Владыкой ада, чем слугою Неба»![1]

Чем больше вижу я вокруг
Веселья, тем больней меня казнят
Противоречия моей души,
Терзаемой разладом ненавистным.
Лишь в разрушеньи мой тревожный дух
Утеху черпает[2]...

Я за день истреблю
Все то, что именующий Себя
Всесильным непрерывно созидал
В течение шести ночей и дней[3].

Христианская традиция говорит о трагедии, которая произошла в ангельском мире — трагедии любви, замкнувшейся на себе самом, трагедии гордыни, которая превратила высшего ангела Денницу в сатану - врага Творца и всего человеческого рода.

«Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своем: "взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему". Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней» (Ис.14:12-16)

Сегодня образ диавола все более романтизируется. С экранов и глянцевых обложек бестселлеров насаждается мысль о двуединстве добра и зла, их изначальности и необходимости одного для другого. Как жаль, что забыл наш современник старый афоризм: «Главное дело диавола — убедить, что он не существует!» Ведь неверие в диавола обычно сочетается с погружением в человеческое зло, а отрицание зла как такового и есть самая лучшая пропаганда зла! Почему именно ХХ век оказался таким страшным? Потому что зло стало банальностью. «Заполняются бланки — и евреи отправляются в газовые камеры; на картах проставляются безликие цифры координат — и бомбардировщики сжигают школы и больницы. Испытывать угрызения совести некому. В таком мире дьяволу нет нужды рыскать, как хищному зверю, — ему гораздо удобнее подписывать бумаги за письменным столом»[4]. Поэтому-то и накладывает цивилизованный человек на личину врага рода человеческого макияж относительности и условности, чтобы смягчить, а, может и даже стереть его звероподобные черты...

Но христианство продолжает настаивать на том, что диавол — вовсе не какая-то абстрактная идея зла как недостатка или извращения добра, или художественная аллегория, но личность, личность глубоко трагическая, несущая гибель и разрушение, которая задает вполне определенный тон своим последователям. Поэтому и победа Христа над диаволом — отнюдь не поэтическая метафора, но реальность, в которой удостоверяется всякий верующий, когда его душа ощутимо освобождается от уз греха. Первым существенным прорывом из обволакивающего демонического дурмана греха становится таинство Крещения, когда уверовавший отрекается от сатаны и всех дел его, чтобы сочетаться Христу и уже более не оставаться в плену диавола. Но на этом борьба не заканчивается: изгнанный во вне, диавол продолжает пытаться то натиском страстей, то какой-нибудь бесовской хитростью снова овладеть душой:

И гордый демон не отстанет,
Пока живу я, от меня,
И ум мой озарять он станет
Лучом чудесного огня;

Покажет образ совершенства
И вдруг отнимет навсегда
И, дав предчувствия блаженства,
Не даст мне счастья никогда[5]. 

[1] Мильтон. Потерянный рай.

[2] Мильтон. Потерянный рай.

[3] Мильтон. Потерянный рай.

[4] Д.Б.Рассел. Мефистофель.

[5] М.Лермонтов.