Двадцатый век... Еще бездомней,
Еще страшнее жизни мгла
(Еще чернее и огромней
Тень Люциферова крыла).
Что ж, человек? - За ревом стали,...
В огне, в пороховом дыму,
Какие огненные дали
Открылись взору твоему?[1]
Даже самый далекий от религии человек уже не может не задумываться о судьбе мира. Не надо быть ученым или политиком, чтобы понимать — сегодня человечество строит свою жизнь хищническим образом, а истощенная природа уже не в состоянии удовлетворять всё возрастающие аппетиты. Прежний нерукотворный Храм Божий — природа — давно уже превратилась не то что в мастерскую, в гигантский концерн под названием «Бери от жизни всё!», безжалостно пожирающий всё на своем пути. Мы неумолимо приближаемся к какой-то роковой черте, за которой... А что, действительно, нас ждет за этой заповедной чертой? Кошмар третьей мировой всеуничтожающей войны? Или царство всё умеющих бездушных роботов? Или, быть может, нас ожидает вторжение космических пришельцев, которые откроют нам секрет неисчерпаемой энергии?
Христианство отвергает все фантазии на эту тему. Но почему же Церковь запрещает предаваться столь волнительным рассуждениям о том, что будет происходить в конце времен?
Ответ здесь прост: там, где сходятся концы с началами, где обнажается сокровенный нерв религиозности, где альфа и омега бытия — должен говорить Сам Бог — Тот, Кто вне времени, Тот, в Чьей руке и сокрыта судьба мира и человека.
Евангелие рассказывает, как однажды Иисус сидел вместе с учениками на Елеонской горе, рядом с Иерусалимом. Любуясь величественным Храмом Соломона, разрушение которого Христос уже предсказал, любознательные ученики стали спрашивать Учителя о конце света. В ответ они услышали следующее: «Смотрите, чтобы вас не ввели в обман! Многие будут приходить под Моим именем и говорить: «Я — Помазанник Божий!» — и многих введут в обман! Вы услышите о ближних и дальних войнах — смотрите, не пугайтесь! Восстанет народ на народ и царство на царство, будет голод и землетрясения во многих местах, но все это только родовые схватки. Будут тогда вас мучить и убивать, и все народы из-за Меня вас возненавидят. Из-за того, что умножится зло, у многих охладеет любовь. Если вам скажут тогда: «Смотри, вот Христос!» или «Вон Он!» — не верьте! Словно молния, что рассекает все небо с востока до запада, — таким будет пришествие Сына Человеческого. И тотчас, после скорби тех дней солнце померкнет, луна не даст света, звезды падут с небес и сотрясутся небесные силы. Тогда появится на небе знак Сына человеческого, и зарыдают в отчаянии все народы земли, увидев, что Сын человеческий грядет на облаках небесных с великой силою и славою. Тогда Он сядет на царский престол и приведут к Нему все народы. Он разделит всех людей на две части. И скажет тогда Царь стоящим по правую руку: «Идите сюда, благословенные Моим Отцом! Владейте предназначенным вам со дня сотворения мира. Потому что Я голоден был — и вы Меня накормили, жаждал — и вы Меня напоили, был чужестранцем — и вы Меня приютили, был наг - и вы Меня одели, был болен — и вы ходили за мной, был в тюрьме — и вы Меня навестили». Тогда ответят праведники: «Господи, когда мы видели Тебя голодным — и накормили?» И скажет им Царь в ответ: «Все, что вы сделали для одного из братьев Моих, вы сделали для Меня». А потом скажет Он и тем, кто по левую руку: «Прочь от Меня, проклятые! Ступайте в вечный огонь для дьявола! Я голоден был — и вы Меня не накормили, не напоили, вы Меня не приютили, не одели, никак не позаботились обо Мне! Чего вы не сделали для одного из братьев моих, того и для Меня не сделали!» И пойдут они на вечную муку, а праведные — в вечную жизнь»...
Страшный Суд — это последний кризис человечества. Когда зло достигнет своего предела, тогда и вернется Тот, Чья любовь была распята на Голгофе, Тот, Чьей победой над смертью пренебрег мир греха. И главный закон Его Страшного Суда — Его заповедь любви: либо презренно отвергнутая, либо исполненная людьми веры. То состояние, с которым покидает этот мир душа — состояние любви, либо — нелюбви, самолюбия — и есть единственное сокровище, — оправдывающее или осуждающее, — с которым человек и предстанет пред кротким и грозным Судьей.
Чёрный снег по асфальту дорог,
Красный дождь по шиферным крышам,
И закаты ушли на восток,
Эха света больше не слышно.
Слёз туманных слепое стекло,
Мелкий воздух в песчаных пылинках,
В золотых облаков полотно
Ветер мусорный врезал снежинки.
И по чёткой тропинке времен
Старость мира, хромая, подходит.
Из открытых Вселенной окон
Жизнь из этого мира уходит...
