Жизнь мчится, как лань-подранок,
А смерть ей под сердце метит...
Удача ползет улиткой, -
Успеть ли ей раньше смерти?
"И брезжит надежда,
Да время не ждет:
Добро за горами,
А смерть - у ворот..."[1]
Жизненный успех... Эту идею один дизайнер мастерски воплотил в плакате, выложив черной икрой по красной: «Жизнь удалась!...» Так и маячит этот плакат перед глазами, так и захлестывает душу волна негодования и обиды...
И разделенный на две части мир и поныне так живет:
удачливый фортуну славит, а неудачливый - клянет.[2]
Когда зависть овладевает сердцем неудачника, так легко переступить ту невидимую, тонкую грань - грань преступления и греха, за которой удача даже начинает преследовать человека!
Но знай одно - успех не шутка:
Сейчас же предъявляет счет.
Не заплатил - как проститутка.
Не доночует и уйдет.[3]
Когда герой Гоголя Петрусь за своё материальное благополучие заплатил сначала жизнью невинного мальчика, а потом и своей душой, все дарованные блага оказались лишь пустой бутафорией страшной трагедии, трагедии всей жизни: «Начали жить Пидорка да Петрусь, словно пан с панею. Всего вдоволь, все блестит... Однако же добрые люди качали слегка головами, глядя на житье их. "От черта не будет добра, - поговаривали все в один голос. - Откуда, как не от искусителя, пришло к нему богатство? Где ему было взять такую кучу золота? Отчего вдруг, в самый тот день, когда разбогател он, Басаврюк пропал, как в воду?" Ведь в самом деле, не прошло месяца, Петруся никто узнать не мог. Сидит на одном месте, и хоть бы слово с кем. Все думает и как будто бы хочет что-то припомнить... Иной раз, когда долго сидит на одном месте, чудится ему, что вот-вот все сызнова приходит на ум... и опять все ушлоит, бьет по плечу его... но далее все как будто туманом покрывается перед ним. Пот валит градом по лицу его, и он в изнеможении садится на свое место»[4]...
Колесо фортуны переменчиво, и прав мудрец: не наше то, что нам дано фортуною. Но удача не только прихотлива - она коварна, уверяет Сенека: «Избегайте всего, что подбросил вам случай! С подозрением и страхом остановитесь перед всяким случайным благом! Ведь и рыбы, и звери ловятся на приманку сладкой надежды! Вы думаете, это дары фортуны? Нет, это ее козни. Кто из вас хочет прожить жизнь насколько возможно безопаснее, тот пусть бежит от этих вымазанных птичьим клеем благодеяний, обманывающих нас, несчастных, еще и тем, что мы, возомнив, будто добыча наша, сами становимся добычей. Погоня за ними ведет в пропасть. Исход высоко вознесшейся жизни один: паденье. К тому же нельзя и сопротивляться, когда счастье начинает водить нас вкривь и вкось. Или уж плыть прямо, или разом ко дну! Но фортуна не сбивает с пути: она опрокидывает и кидает на скалы»[5].
Единственное, над чем фортуна не властна - это душа человека. Библейский пример многострадального Иова показывает, что при всей чудовищной могущественности диавол так и не смог прикоснуться к его душе: лишенный семьи и всего состояния, весь покрытый язвами проказы, несчастный и презираемый всеми, Иов так и не возроптал и не проклял Бога. Он обладал тем сокровищем, которое невозможно отнять - сокровищем веры и праведности. Своими безропотными страданиями Иов показал, что любит Бога вовсе не ради тех благ, какие имел от Него: поэтому и вернулось к нему впоследствии еще большее благоденствие.
Но все-таки главный успех в жизни - эта такая жизнь, за которую не стыдно. Ведь все успехи и неудачи - лишь только разноцветные мазки на одном полотне нашей жизни, которые и создают тот самый образ, тот лик, с которым мы уходим в вечность. Смерть и есть главный экзаменатор успеха: мнимого, ради чужих завистливых глаз - или же настоящего, переходящего в вечность.
«Мир ловил меня, но не поймал». Эта эпитафия на могильном камне самобытного малороссийского философа Григория Сковороды и есть лучшее свидетельство успешности пройденной жизни, устремленной к главной цели, жизни, не растраченной понапрасну:
«Не пойду в город богатый. Я буду на полях жить.
Буду век мой коротати, где тихо время бежит.
Не хочу и наук новых кроме здраваго ума,
Кроме умностей Христовых, в коих сладостна душа.
Здравствуй, мой милый покою! Во веки ты будешь мой.
Добро мне быть с тобою: ты мой век будь, а я твой.
О дубрава! О свобода! В тебе я начал мудреть,
До тебе моя природа, в тебе хощу и умреть»[6].
